Последние короли Шанхая. Соперничающие еврейские династии, которые помогли создать современный Китай - Джонатан Кауфман
К 1973 году Дэн вернулся к власти и начал реабилитировать многих старых шанхайских капиталистов, которые также были вычищены и отправлены в изгнание из Шанхая во время Культурной революции, включая Ронг Ирена, отпрыска семьи Ронг, который остался в Шанхае, поднялся к власти, а затем был вычищен радикалами. Тем временем члены семьи Ронга бежали в Гонконг и наладили бизнес с Кадори. Дэн назначил Ронга руководить усилиями Китая по привлечению иностранных инвестиций и восстановлению китайской промышленности. Он стал известен как любимый Дэнгом «красный капиталист». Вновь появилась и мадам Сунь Ятсен, живая связь с космополитическим прошлым Шанхая, которая устраивала благотворительные балы в Мраморном зале, а затем захватила особняк, когда к власти пришли коммунисты. Она с одобрением отметила, что Лоуренс согласился передать Мраморный зал без судебных тяжб и публичных сражений и всегда воздерживался от критики Китая, в то время как другие иностранцы осуждали коммунистическое правительство. Неожиданно у Кадори появились два друга в руководстве Пекина.
Вскоре после прорывного визита Никсона в Китай Лоуренс к нему обратился представитель китайского правительства с просьбой помочь в переговорах о покупке и строительстве двух ядерных реакторов для первой коммерческой атомной электростанции в Китае. «Вы знакомы со строительством электростанций благодаря своей работе в Гонконге», — сказал Лоуренсу представитель. «Мы будем рады вашей помощи». Несколько лет спустя Дэн представит «Четыре модернизации», ошеломляюще амбициозную программу омоложения китайской экономики с помощью иностранцев и модернизации сельского хозяйства, промышленности, национальной обороны, а также науки и техники.
Лоуренс давно мечтал продавать электричество в Китай. В 1930-х годах он и его отец предложили построить высоковольтные электрические провода из Гонконга в Кантон, но политическая нестабильность в Китае и вторжение японцев погубили этот план.
Теперь Китай столкнулся с суровой реальностью. У него не было достаточно энергии для работы всех заводов, которые он планировал построить. Телефонный звонок из Пекина открыл перед Лоуренсом дверь. В феврале 1974 года он провел секретную встречу с британским губернатором Гонконга сэром Мюрреем Маклехоузом. Он раскрыл свой план. Кадори, которые впервые приехали в Китай на пароходах и обеспечили электричеством сельские Новые территории, теперь введут Китай в ядерный век.
Для Лоуренса это был удар судьбы. При всей своей преданности Великобритании и жизни в Китае Лоуренс никогда не чувствовал себя как дома ни в Шанхае, ни в Лондоне. Коммунисты, конечно же, изгнали его из материкового Китая. Он думал, что нашел признание в Гонконге в 1950-х годах, когда сделал его своим домом, помогал восстанавливать город и был назначен членом правления Гонконгского и Шанхайского банка, вершины делового и социального истеблишмента колонии. Ни один британский бизнесмен в Гонконге не был так богат, как Лоуренс, и не владел такой влиятельной компанией, как China Light and Power.
Он ошибся.
В 1967 году, когда в Гонконге бушевали коммунистические беспорядки, ставившие под угрозу его будущее, банк Hongkong and Shanghai решил диверсифицировать и расширить свою базу, купив арабский банк Bank of the Middle East. Ближний Восток тоже был в смятении: победа Израиля в Шестидневной войне вызвала сильные антиизраильские и антиеврейские настроения среди арабских правительств и бизнеса. Подстегиваемый растущим антисемитизмом, Банк Ближнего Востока потребовал, чтобы Лоуренс — видный еврейский бизнесмен — был исключен из совета директоров его новых владельцев. Гонконгский и Шанхайский банк был основан Сассунами, а Кадори долгое время были его клиентами и советниками, кульминацией чего стало назначение Лоуренса в совет директоров. Но некоторые в банке не переставали высмеивать иудаизм Кадоури и отпускать антисемитские комментарии.
Когда глава банка подошел к Лоуренсу, старший член совета директоров, он согласился уйти в отставку, заявив, что не хочет стать помехой для бизнеса банка.
В частном порядке некоторые сотрудники банка называли Кадури «грязным евреем».
Хотя его сотрудники призывали его в ответ свернуть все свои дела с банком, Лоуренс закрыл только некоторые счета. Он открыл конкурирующий банк, но продолжал поддерживать связи China Light с этим банком, утверждая, что если он перейдет в другой банк, это причинит неудобства миллионам клиентов, которые не были вовлечены в спор.
Теперь, когда открылся Китай, он увидел возможность доказать свою значимость, расширить свою власть и восстановить Кадори как мост между Китаем и Западом.
В возрасте около восьмидесяти лет старый лев готовился к последнему акту.
* * *
26 мая 1978 года, всего за пять дней до того, как ему исполнилось семьдесят девять лет, Лоуренс сидел в своем номере в Пекине в отеле «Пекин» — лучшем отеле для иностранных гостей — и писал плавным почерком письмо британскому премьер-министру Джеймсу Каллагану на канцелярском бланке отеля «Пекин». Он вернулся в Китай после более чем тридцати лет.
«За то короткое время, что мы здесь находимся, меня, как старого китайца, поразило повышение уровня жизни», — написал он. «Чувствуется, что у людей есть цель и задачи. Конечно, учитывая огромную численность населения Китая, нельзя ожидать слишком быстрого перехода от велосипедной экономики к экономике реактивного века». Тем не менее, Лоуренс предсказал, что есть «хорошие шансы» на то, что китайцы действительно достигнут своих целей к 2000 году и окажутся на пороге превращения в крупнейшую мировую экономику.
Затем Лоуренс отправился в Шанхай. Он был нехарактерно нервным. Он продолжал посылать деньги нескольким слугам из Кадори даже после падения Шанхая, хотя было неясно, получили ли они деньги во время Культурной революции. Он слышал, что с некоторыми из них плохо обращались, потому что они работали на «иностранных колонизаторов». Лоуренс попросил о встрече с Линг Йингом, слугой, с которым он был ближе всего в молодости и который служил китайским смотрителем в Мраморном зале после отъезда Горация. Китаец привел Линг Йинга, теперь уже пожилого человека, на встречу с Лоуренсом, и они заключили друг друга в объятия. Линг Инг был осторожен. Они могли встретиться наедине, но все предполагали, что встреча будет
